Руководитель Добровольческого движения Даниловцы Юрий Белановский опубликовал новый материал в своем блоге на портале Сноб.
Сейчас в тренде проведение всевозможных мероприятий, где разного рода бизнес-тренеры учат представителей некоммерческих и благотворительных организаций. Чтоб подтянуть их на некий «правильный» уровень.
Сначала некоммерческим организациям ставится в укор неумение себя продать и невозможность организовать эффективную работу, а потом навязывается бизнес-понимание мира. Учат правильно ставить цели, грамотно формулировать задачи, определять целевую аудиторию, искать способы на эту аудиторию выйти и… зацепить ее, чтобы продать себя.
А эта бизнес-жизнь предполагает довольно жесткую вертикаль управления, пирамиду, которая задает узкие рамки компетенций людей, чтобы складывать из них производственные процессы. Добавим сюда пресловутые KPI (показатели достижения успеха в определенной деятельности), нацеленность на результат и какие-то карьерные истории. В общем, эффективность бизнеса часто понимается как производная от четкой функциональности и обезличенности сотрудников.
Когда я смотрю на все эти попытки учить НКО-шников, во мне назревает противоречие. С одной стороны, мы можем научиться у бизнеса множеству полезных вещей. Это очевидно, я с этим и не спорю! С другой стороны, я знаю, что мир некоммерческих и благотворительных организаций качественно отличается от мира бизнеса.
При этом всплывает очень важный вопрос: а не хочет ли бизнес хоть чему-то поучиться у НКО? Мне не известна ни одна площадка — ни реальная, ни виртуальная — где человек из НКО учил бы бизнесмена. Почему эти, все из себя конкретные и целеустремленные, люди не хотят учиться? Почему бизнесу не интересно, как может работать непирамидальная структура, в которой вопросы выгоды не будут определяющими, где сотрудники не зажаты в тиски KPI, где важны внутренние человеческие отношения, где люди объединены по доброй воле ради какой-то общей идеи, а не втянуты в эту идею.
Компании же тратят баснословные деньги на формирование лояльности, чтобы сотрудники восприняли работу, как дом. А у НКО-шников это решается автоматически. Люди объединяются, потому что у них общие ценности. Они вместе хотят сделать что-то важное. И делают. Вот и думай, кто в этом вопросе эффективней?
Знаю случаи, когда НКО нанимали консалтинговые конторы, которые должны были сделать аудит по эффективности работы. И от сотрудников благотворительной организации я слышал протесты: разве мы пришли сюда ради KPI? Мы пришли, потому что нашу позицию уважают, и каждый из нас работает за идею, находясь именно в том мире, в котором хочет находиться.
Мне вспоминается сказка про Пиноккио. Кукольный мастер Джуздеппе был человеком добрым и достойным всяческих похвал. У него не было ни родных, ни детей. Добрая Фея сделала одинокому старику подарок. Она оживила для него игрушку, в надежде, что кукла Пиннокио станет его сыном. Игрушка начала дергать ручками и ножками с криком «Ура! Я теперь человек!» А фея ему и говорит: «Нет, ты еще не человек. Для того, чтобы стать человеком, нужно научиться отличать добро от зла и поступать в соответствии с этим». Впоследствии, пройдя непростой путь, Пиноккио жертвует жизнью ради своего отца и умирает. А просыпается настоящим ребенком. Это история про человечность.
Неинтерес бизнеса к тому, что происходит в сфере благотворительности, особенно ярко контрастирует на фоне того, как бизнес хочет нас всему научить. Они говорят что-то вроде: «Ну вы же понимаете, чтобы с нами сотрудничать, вы должны соответствовать». И у них не возникает идеи спросить: «Скажите, а чему же мы должны соответствовать, чтобы вы стали нашими партнерами?»
Я как руководитель добровольческого движения «Даниловцы» не раз слышал от бизнесменов такие слова: «Я вашу организацию очень люблю. Вы делаете большое дело. Лично помогаю. Но поймите, и я и мои коллеги делаем деньги. Для них гуманизм – это лапша на уши. Гуманизм — неэффективен, он не востребован, его нельзя продать». И вот, как бы в противовес такой позиции, благотворительные организации отличаются от других простой вещью. Тут в центре внимания стоит человек. Не только подопечный. Но и сотрудник и волонтер.
Скажите честно, вам важно человеческое участие? Вам всегда его хватает в жизни? Разве не каждый из нас ждет внимания, заботы, принятия? Разве не дорога нам самореализация? И в отношениях, и в творчестве. А кто не искал опыта доброго партнерства и сотрудничества? А кто не желал культурного и эстетического развития? И все это дается нам через отношения, лицом к лицу. Все это принимается нами от людей, через общение, когда каждый зовет друг друга по имени.
Многие наши волонтеры говорили, что добровольческая деятельность для них — это возможность побыть собой, побыть человеком. Это то, чего порой лишены сотрудники бизнес-компаний. Даже те у кого высокая должность или большой заработок, стремятся приехать к детям в больницу и просто лепить из пластилина, забывая о своем статусе. И оказывается, ребенку, к которому пришел волонтер, совершенно все равно, на какой машине он приехал и сколько у него подчиненных. Ребенку не все равно только одно – сам волонтер и то, что у него на сердце. И от ребенка, в итоге, волонтер получает не меньше, чем дает. Кстати, знаю я немало тех, кто помогает с таким же чувством и бездомным, и старикам, и даже животным.
Оказывается, для всех людей и для сотрудников компаний человечность неуничтожима. Это что-то важное, настоящее. Быть сотрудником, частью компании, отдавать себя делу — это важно. Но порой люди ищут хоть временной возможности стать собой — без должностей, успехов, зарплат, договоров, отчетов.. Не маской, а собой. В такой возможности и коренится вся энергия благотворительности.
Человеческие отношения имеют одну особенность: их нельзя измерить! Более того, мы не знаем как они скажутся, на что повлияют, когда проявят себя. Именно это многих и пугает. Но именно тут и сокрыта вся радость. На этой мысли я и хотел закончить, но решил ее проиллюстрировать и подарить вам историю. Она не моя. Мне ее поведал мой друг Андрей Мещеринов — координатор волонтерской группы в больнице, где проходят лечение очень тяжело больные дети.
«Маленький Алеша появился в больнице под Новый год. У него тяжелая опухоль головного мозга. Долгое лечение так повлияло на мальчика, что он ушел в себя, перестал говорить и общаться не только со внешним миром, но и с мамой. Правда, свой подарок на Новый год он нам волонтерам показал: шикарный розовый заяц с кнопкой. При нажатии на кнопку заяц пел песни и размахивал ушами.
Через несколько дней Мама совсем пала духом. В день Рождества побыть в игровой со всеми детьми Алеша не захотел. А вот через день — не воспротивился, и мама с мальчиком на руках села за стол с детьми и волонтерами. Долгое время любые попытки что-то поделать вместе были тщетны. Я пытался налаживать контакт, задавать вопросы, откликаться, выражать свои чувства, смешить, сочувствовать — все тщетно. Тогда я взял в руки игрушку, нашего давнего волонтера — Ежа. Надо сказать, что до этого я никогда не общался с детьми через Ежа, но тут, казалось, только он мог помочь.
Алеша и Еж немного порисовали. И Алеша даже улыбнулся два раза. Я перебрал все, что приходило в голову, и мы с Ежом должны были констатировать: человек ушел в себя и не собирается возвращаться. А Ежик решил, что будет сидеть у руки Алеши: рисовать, гладить, шутить и тихо смотреть в ту же сторону, а еще он будет сидеть и шуршать, прижавшись к руке мальчика.
Приближалось расставание. Волонтеры соблюдают режим больницы. До начала уборки, которой мы заканчивали каждое посещение, оставалось минут пять. Я понимал, что Ежу пора прощаться, и думал, как это сделать. И начал привычную речь: «Спасибо тебе за этот вечер, мне было очень хорошо с тобой, теперь мне надо собираться домой». И тут, как гром среди ясного неба — Алеша поворачивает голову ко мне и говорит: «А у моего зайчика шарики в попе». Я не поверил своим ушам и сказал, что с зайчиками такое бывает. Я решил задать вопрос. Алеша ответил. Мама — в шоке. Я тоже: мальчик снова говорит.
Мы вернулись через несколько дней. Алеша хотел играть со мной. Удивительно, что не с Ежом, а именно со мной. Мы играли, говорили, шутили. И еще несколько раз встречались, и Алеша оживал на глазах. Потом мы попрощались, их перевели на химиотерапию».
Такая вот история… Для меня быть лицом к лицу — это человеческое участие. Это взятие ответственности за другого. Это не фрагментарное включение, а вступление в длительные отношения. Чужая боль может стать моей болью. Чужая надежда — моей. И работать с этим — это своего рода профессионализм. Это опыт благотворительности, которым она может поделиться.
Далеко не весь бизнес жестко пирамидален, далеко не весь живет исключительно ради денег. Есть и те, которые ищут компромисс между бизнесом и человечностью. И нередко среди бизнес задач находится место для людей, их надежд, боли, ожиданий и радости. И эта область неподконтрольна бизнесу. Она пульсирует, как сердце. Помните, как в каком-то фильме главный герой чувствует, переживая боль в груди, и не понимает, что это. Ему объясняют, что наконец ожило его сердце, и ему предстоит учиться жить в новой для него реальности. Вот этой реальности НКО и могут научить бизнес.